|
- С высоты сегодняшнего дня и с
учетом имеющегося опыта, все, что
происходило тогда, кажется таким
далеким и даже немного нереальным.
Наверное, только молодой и не слишком
опытный человек может возложить на себя
такую ответственность и при таких
обстоятельствах. Должен признать, что ни
я, ни большинство моих тогдашних молодых
коллег не представляли всей сложности
ситуации, а тем более не могли
предвидеть ее дальнейшее развитие.
Я решительно выступал за коренные
перемены в обществе, которое после
смерти Тито и нескольких десятилетий
летаргии оказалось в глубоком кризисе
без ясных перспектив выхода из него. Я не
мог тогда предполагать, что очень скоро
наступит крах Югославии,
социалистической системы. А тем более,
что распад Югославии будет проходить
через кровавые конфликты между ее
народами. Все мы, жившие тогда в
Югославии (по крайне мере, мы в
Черногории), жили иллюзиями о вечном
братстве и единстве югославских народов,
что было одним из главных лозунгов
прежней идеологии.
Мы не видели всех аспектов происходивших внутри
Югославии процессов, а тем более новых
мировых процессов. Кто из нас тогда мог
вообще предположить, что распадется
Советский Союз? Во всяком случае, о себе
могу сказать определенно, поскольку мой
первый визит за рубеж после назначения
на должность премьера был именно в
Советский Союз. Все югославские
республики имели тогда прямые контакты
с одной из республик СССР, а самая
маленькая из них, Черногория, –
разумеется, с Россией. Принимал меня
тогда очень тепло (по-моему, это было в
середине июня 1991 года) председатель
Совета Министров РСФСР Иван Силаев.
Словом, начиналось все как нельзя лучше, но
слишком скоро наступил настоящий ад. Об
этом, в основном, известно, да и не
хотелось бы сегодня напоминать вашим
уважаемым читателям о том времени,
которое все хотели бы как можно скорее
забыть.
- Получается, что свои лучшие годы Вы
посвятили служению Черногории. Если
смотреть из сегодняшней перспективы,
довольны ли Вы проделанной работой и
жизнью в целом? Остается ли вообще
свободное время для личной жизни? И
имеет ли на него право глава
правительства такой многострадальной
страны в такое тяжелое и
непредсказуемое время?
- Без ложной скромности могу сказать, что
я удовлетворен результатами, которые
Черногория достигла за минувший тяжелый
период. На протяжении всей своей славной
истории Черногория была известна своими
ратными делами. А за время распада
Югославии Черногория известна тем, что
стала единственной из шести югославских
республик, в которой не было военного
конфликта. Не было массовой гибели людей
и разрушений. Черногорцам не пришлось
покидать свои дома, как это вынуждены
были делать другие народы. Напротив, мы
принимали у себя беженцев всех
национальностей. Сначала сербов из
Боснии и Хорватии, боснийских мусульман.
Во время бомбардировок НАТО – косовских
албанцев, а затем оттуда же – сербов и
цыган. Мы уберегли Черногорию от
натовских бомбардировок, сохранили мир
и укрепили межнациональный уклад. В
Черногории бок о бок живут черногорцы,
сербы, мусульмане, бошняки, албанцы,
хорваты и другие народы. И это наш
огромный капитал.
Сегодня Черногория находится на пороге
восстановления своей государственности,
на пороге экономического возрождения, и
из года в год добивается роста всех
показателей, что является надежным
барометром макроэкономической
стабильности. Важно отметить и
политическую стабильность. В связи с
этим Черногория известна как фактор
мира и стабильности в регионе, страна с
открытой экономикой, привлекательная
для иностранных инвестиций, что
подтверждает и присутствие здесь все
большего числа солидных российских
компаний.
К сожалению, личная жизнь людей, которые
занимаются тем делом, которым занимаюсь
я, всегда находится на втором плане.
Крайне редки минуты, когда удается
побыть в семейном кругу, среди дорогих
мне людей. Но это – цена деятельности,
которую я выбрал. Самое важное – они
меня понимают, и это для меня – большая
поддержка.
- Черногория и Сербия образуют единое государственное
сообщество. Есть ли у этого сообщества
перспективы или же будущее Черногории и
Сербии в отделении и независимости?
Какова по этому вопросу позиция власти
Черногории и какие решения можно
ожидать в предстоящий период?
- Сохранять сегодняшнюю
ситуацию, при которой Черногория и
Сербия будут и дальше объединены в так
называемое государственное сообщество,
невозможно. Причем по нескольким
причинам.
|
|
Во-вторых,
и вне зависимости от всех прочих
обстоятельств государственное
сообщество Сербия и Черногория не
является и не может являться
эффективным государственным
образованием. В Сербии и Черногории
слишком много различного, для того чтобы
они могли эффективно развиваться в
составе единого государства. Так,
например, у нас разная национальная
валюта, разный визовый режим, разные
темпы социально-экономических реформ,
разные системы управления и многое,
многое другое. У Сербии своя Служба
госбезопасности, у Черногории – своя, у
каждой из них – свой Центральный банк,
таможня… Госсообщество Сербия и
Черногория не имеет общего бюджета. Да и
Сербия в 15 раз больше Черногории,
наконец.
Таких различий нет нигде. Нигде, кроме
государственного сообщества Сербия и
Черногория. Чтобы наглядно представить
себе, насколько непрочен его фундамент,
достаточно сказать, что, несмотря на
тысячелетний мировой опыт развития
государственности, подобного
государственного образования нет ни в
одной из современных стран планеты.
Поэтому весной будущего года Черногория
воспользуется своим легитимным правом
на референдум, чтобы снять проблему,
которая довлеет над ней (да и над сербско-черногорскими
отношениями) все последние годы. Уверен,
это в интересах не только Черногории, но
и Сербии.
- Был ли упущен шанс для формирования в
Черногории единой позиции по вопросу ее
независимости? Ведь если исходить из
факта, что государственная
независимость Черногории исторически
бесспорна, разве нельзя было добиться
единства в реализации этой цели, не
допуская формирования антисербской
платформы с одной стороны и якобы
античерногорской – с другой, поскольку
и одно, и другое является неестественным,
искусственным, а, стало быть, и
проходящим. Возможно ли было добиться
искреннего союзничества со стороны
самой Сербии по этому вопросу – как на
основе исторического права Черногории,
так и на основе особенностей
исторического развития, которое делало
два государства разными, а народ
неделимым. И раз уж разделение неизбежно,
как сохранить братство наших народов
как категорию и необходимость, которая
старше любой государственности и обоих
государств?
- Вы затронули целый ряд непростых
вопросов. Действительно, в Черногории
нет полного единства ее граждан по
вопросу о государственной
независимости. Сами по себе различия во
мнениях и позициях не страшны.
Абсолютное единообразие существует
только в тоталитарных странах. Во всех
же демократических государствах
различия в подходах ярко выражены.
Причем, по самым важным вопросам.
Достаточно вспомнить проходящие сейчас
в Европе референдумы по новой
конституции ЕС, где разница между
сторонниками различных подходов
зачастую крайне незначительна, всего в
несколько процентов. Словом, отсутствие
полного единства – не проблема.
Другое дело, когда сторонники одного подхода
занимают непримиримую позицию по
отношению к тем, кто думает по-иному.
Когда все усилия направляются не на
аргументированное доказательство
правильности собственной платформы, а
на поливание грязью оппонентов. Тогда и
появляются платформы, о которых вы
говорите.
Будучи убежденным сторонником идеи
независимости Черногории, я глубоко
верю, что она ни в коей мере не
направлена против братской нам Сербии.
Более того, независимость Черногории
будет на благо Сербии, поможет ей
направить свои силы и энергию на
собственное демократическое развитие и
занять в будущем место, которое ей по
праву принадлежит на Балканах.
Как видите, никакого «антисербства» здесь
нет. А вот некоторые наши оппоненты, к
сожалению, грешат порой радикальными
суждениями, доходят вплоть до того, что
отказывают черногорцам в праве
существования как народа. Или же рисуют
предстоящий референдум как некий
апокалипсис, после которого Черногория
отделится от Сербии «китайской стеной».
|
|
Я
же исхожу из того, что проблемы во
взаимоотношениях – как между людьми,
так и между государствами – возникают и
существуют там, где есть нерешенные
вопросы, взаимные претензии и обиды.
Когда этого нет, во взаимоотношениях
возникает ясность и все проблемы или,
как минимум, большинство из них
заканчиваются. Тем более, если речь идет
действительно о братских республиках –
Сербии и Черногории, о двух братских
народах.
После обретения Черногорией независимости
вряд ли вообще кто-то на бытовом уровне
заметит, что взаимоотношения Сербии и
Черногории как-то изменились или что в
них привнесены какие-либо ограничения.
Потому что таких ограничений не будет.
Граждане Сербии будут пользоваться в
Черногории теми же самыми правами, что и
сейчас.
Они смогут и дальше свободно, без каких либо
виз и других разрешительных документов,
приезжать в Черногорию, жить в ней,
учиться, работать, владеть своим
имуществом, открывать собственное дело,
отдыхать, лечиться, навещать
родственников и так далее. Пожалуй,
единственным ограничением, с которым
придется столкнуться гражданам Сербии в
Черногории, будет невозможность
принимать участие в выборах.
Но это ограничение существует и сегодня.
Каких либо иных ограничений не будет.
Так что все разговоры о «китайской стене»
- это либо глупость, либо сознательное
манипулирование чувствами наших
братских народов.
- Православная церковь в Черногории
переживает тяжелые времена. Можно
сказать, она разделена на две части –
больше по политическим, нежели по
соображениям веры. Правительство
Черногории наряду с Метрополией
черногорско-приморской во главе с
митрополитом Амфилохием поддерживает
равноправные контакты с Черногорской
православной Церковью, чем фактически
узаконила ее существование, несмотря на
то, что ее не признает ни одна
православная церковь в мире. Насколько
подобная ситуация в Церкви влияет на
очевидное отсутствие единства в
Черногории? Насколько существование
двух Церквей является выражением
реальных потребностей людей, а
насколько – результатом политизации
вопросов Церкви?
- Я как премьер и политик, безусловно,
обеспокоен, что в Черногории нет
единства и между православными
верующими. Но раз Черногорская
Православная Церковь появилась, значит,
наверное, были причины. Это результат
процессов, которые протекали в
последние десятилетия, реакция части
черногорского общества на политику
Белграда и, не знаю - оправданное или нет,
увязывание этой политики с Сербской
Православной Церковью. Но я бы разделил
мирское и духовное. Кто верит, пусть
верит. Церковь существует, пока у нее
есть прихожане. Но Церковь, которая
веками присутствовала на этих просторах,
должна и будет существовать. В этом я
уверен.
В конце прошлого года я имел честь
встретиться в Москве с Патриархом Всея
Руси Алексием II. Это была моя вторая
встреча с Его Святейшеством за
последние восемь лет. И она произвела на
меня очень сильное впечатление. Мы очень
хорошо и откровенно поговорили.
Патриарх – человек мудрый и
рассудительный – выразил
обеспокоенность фактом наличия двух
православных церквей в Черногории и
призвал к единству. И что примечательно,
Патриарх при этом подчеркнул: очень
важно, чтобы церковь была отделена от
политики. Именно так обстоит дело в
России, и именно это обеспечивает
устойчивость и авторитет Русской
Православной Церкви не только в самой
России, но и во всем мире. Мы же пока
только стремимся к этому.
- Поскольку наш журнал издается в России,
в старинном русском городе Воронеже,
прошу Вас, господин премьер, дать оценку
русско-черногорским отношениям,
особенно если иметь в виду
стратегическую ориентацию Черногории
на Запад и евроатлантические интеграции.
Меня искренне радует Ваше все более
активное присутствие в России в
последние годы. Знаю, что это радует всех
тех, кто больше верит братьям, а потом
всем остальным, больше верит Востоку,
нежели Западу. Является ли укрепление
государственных отношений с Россией
результатом (помимо успешной работы
нашего посольства и лично посла
господина Рочена) логичной ориентацией
капитала с точки зрения коммерческих
результатов или же возможен поворот
Черногории в сторону России политически
и экономически. Что Вы думаете о
славянских перспективах?
- Отношения между Черногорией и Россией,
как представителями самого
малочисленного и самого
многочисленного православного народа,
имеют глубокие исторические корни и
всегда были братскими – независимо от
смены руководств и правительств,
государей и президентов. Так было, есть и
так будет.
Меня радует, что сегодня наши отношения
наполняются новым, богатым содержанием.
Подходы Москвы и Подгорицы к самым
различным международным вопросам, и
прежде всего к ситуации на Балканах,
практически полностью совпадают.
Российские инвестиции вносят весомый
вклад в экономическое развитие
Черногории. В нынешнем году Черногорию
посетило в два раза больше российских
туристов, нежели в прошлом, – это самый
высокий рост среди иностранных туристов,
посещающих Черногорию. В октябре
впервые установлено регулярное
авиасообщение между Москвой и
Подгорицей, и теперь наши столицы
разделяет менее трех часов полета. Так
что один из заветов наших предков – быть
ближе к России – исполняется.
Это результат не только взаимных симпатий
россиян и черногорцев, но и понимания
взаимной выгоды от укрепления связей. В
конечном же счете все это укрепляет
фундамент наших отношений с Россией,
является надежной инвестицией в их
будущее развитие, перспективы которого
уже сегодня выглядят очень
обнадеживающими.
И это ни в коей мере не противоречит
планам Черногории по евроатлантическим
интеграциям. Более того, с точки зрения
стратегических интересов Черногории, да
и всех Балкан, одно не может
существовать без другого. И здесь мы
находим полное понимание наших
партнеров из России, которая так же, как
и Черногория, - часть Европы. И это я имел
честь обсудить с президентом России
Владимиром Путиным. Это была не только
моя первая встреча с российским лидером,
но и, я думаю, вообще первый черногорско-российский
саммит еще с царских времен. И это тоже
говорит о качестве наших сегодняшних
отношений.
Полностью согласен с вами и относительно роли
нашего посольства в Москве и лично посла
Милана Рочена, который уже многие годы
является моим близким соратником и моим
другом.
- Мы живем в эпоху глобальных перемен на
политической карте планеты.
Продолжавшаяся два десятилетия
неприкосновенность Америки постепенно
ослабевает в результате военных неудач
и стихийных бедствий, которые показали
несовершенство американского общества
и политики. Расширение Евросоюза
сопровождается все более видимыми
различиями интересов. Россия же
становится все мощнее. Не рано ли в связи
с этим принимать как непререкаемую
истину принадлежность
евроатлантическим интеграциям и не
лучше ли дождаться укрепления наших
естественных славянских союзников и
вместе с ними, не опасаясь ассимиляции,
подключаться к интеграционным
процессам, в том числе и в Европе, но уже
с реальной гарантией нашей
независимости? Возможна ли
демократическая дискуссия в Черногории
по этим вопросам или же время для
подобных дискуссий уже прошло? Как
Черногория намерена в будущем строить
отношения с Россией как мировой
державой?
- Частично на затронутые здесь темы я уже
высказался, отвечая на предыдущий
вопрос. К сказанному могу добавить
следующее. Черногория потому и
добивается независимости, что хочет
войти в Европу, что называется, со своим
именем и фамилией, со своей спецификой и
неповторимостью, а не быть
ассимилированной или растворенной в
каком-то недееспособном образовании.
Евроатлантические цели имеет весь наш
регион, а не только Черногория. Эти цели
преследует и Сербия. Как я уже упомянул,
Россия нас понимает и поддерживает в
этих стремлениях.
Что касается роли здесь России, то
Черногория искренне заинтересована,
чтобы реформы в этой великой стране
увенчались успехом, чтобы ее экономика и
государственность крепла, чтобы ее
позиции на мировой арене становились
все более весомыми. Россия уже сегодня с
большим пониманием относится к позиции
Черногории по самым различным вопросам.
Я очень дорожу, к примеру, оценкой,
данной главой российского МИД Сергеем
Лавровым в ходе недавнего визита в
Черногорию, когда он назвал
ответственным наш подход к проблемам
региона. В будущем, по мере укрепления
России (а надеюсь и независимой
Черногории), наши отношения, я уверен,
также будут укрепляться, и между нашими
странами будет еще большее понимание.
- Вы уже 15 лет являетесь ключевой фигурой
черногорской политики. Независимо от
всех потрясений в регионе, Вы едва ли не
единственный политик такого ранга, кто
сумел остаться на плаву. Несмотря на
серьезное противодействие оппозиции,
Ваша власть в Черногории сегодня
выглядит стабильной, а Вашей политике
доверяет большинство. У Вас, наверное,
есть какие-то тайные методы, которых не
знали Ваши коллеги, включая Милошевича,
или же это результат традиционной
черногорской любви к вождям (каковым Вы,
бесспорно, являетесь), или же речь идет о
чем-то ином? И еще. Когда Черногория
будет жить хорошо, во всяком случае, в
соответствии со своим потенциалом?
- Никаких тайных методов у меня нет.
Главное же правило, которым я стараюсь
руководствоваться все 15 лет в высокой
политике, можно сформулировать так:
всегда отстаивать ту идею, которая, по
вашему глубокому убеждению, принесет
больше блага народу, а не ту, что
принесет больше голосов избирателей.
Если руководствоваться последним, можно
выиграть одни выборы, от силы – двое. Но
затем неминуемо следует или катастрофа
самого политика (что не так страшно), или
катастрофа ведомой им страны – это уже
гораздо страшнее. Примеров подобного
подхода на Балканах в последние 10-15 лет,
к сожалению, было достаточно, они всем
известны.
И сегодня я руководствуюсь тем же
правилом, которого придерживался все
последние годы, – отстаиваю идею
свободной и гордой Черногории. Ибо я
глубоко убежден, что независимость,
право самим распоряжаться собственным
будущим – непременное условие
успешного развития Черногории,
использования ее богатейшего
потенциала и, что самое главное,
кардинального улучшения жизни ее
граждан.
-
Спасибо, господин премьер, что
согласились на это интервью. «Славянская
душа» желает и Вам и нашей Черногории
мира, успеха и благополучия.
Любомир Радинович
|
