|
Кроме того, разрушается самое святое – душа женщины, совершаются попытки показать, что семья не является ценностью.
Подобным образом предлагается путь поиска свободы, но вообще православие учит, что есть одна свобода – свобода от греха.
Быть свободным нужно в добре. Это самая большая ценность для человечества. Составлять определенную целостность, иметь ядро, внутренний стержень, – вот самая сложная задача для современного человека. Православие должно этому способствовать. И здесь роль Церкви огромна: дать человеку понимание того, что душа его бесценна и бессмертна, и что жизнь нужно прожить со смыслом и противостоять тем трудностям, которые есть.
Перед Русской Церковью поставлены очень большие задачи. Мы проводим серьезную работу. Не только в городах России, но и в деревнях появляется все больше храмов, которые сегодня становятся, своего рода, культурными центрами. Мне отрадно видеть и слышать, что храм объединяет людей, появляются силы, способные здраво оценивать действительность.
Несмотря ни на что, я думаю, все-таки идет возрождение России, русского человека, русской нации в целом. Идет оно из глубинки, переживающей самые тяжелые времена.
Я полагаю, каждый человек, россиянин, должен знать православие, чтобы понимать свое государство. Точно также, люди, живущие на других территориях, должны знать и другие религии, дабы понимать душу того народа и то общество, в котором живут, уважать традиции другой страны. Россия – страна православная, и несмотря на восьмидесятилетний атеистический период, народ не утратил своей духовности. Духовность – понятие не только религиозное, но и светское, оно заложено в корнях нашего народа. Мы выступаем за то, чтобы вместе с Церковью как можно больше работало людей интеллектуальных – из области науки, культуры, искусства. Они могли бы дать здоровую пищу для ума наших сограждан, соединяя жизнь духовную и мирскую, помогая осмыслить свое прошлое и настоящее. Если отнять православие у России, это будет другая страна, которая не имеет прошлого, не имеет связи ни с Достоевским, ни с Гоголем, ни с другими выдающимися людьми. Без опоры на прошлое у нашего народа нет будущего.
- Церковь и государство сегодня: что изменилось со времен нашего «атеистического» прошлого? Ваше Высокопреосвященство, по вашему мнению, как одного из самых видных иерархов Русской Православной Церкви, достаточно долгое время возглавлявшего Управление делами Московского Патриархата, какими должны быть, взаимоотношения между этими двумя институтами?
- Конечно, с тех пор перемены произошли колоссальные. В Советском Союзе отношения государства и Церкви были построены, как это ни странно, по типу дореволюционной России. Так же, как и до революции, решения Священного Синода не имели силы без ведома и одобрения обер-прокурора, а если требовалось, - обер-прокурор одобрял их у Государя Императора, и в советские времена все вопросы по Церкви проходили через Совет по делам религий при Совете Министров СССР и с участием ЦК КПСС. Отличие состояло только в том, что Россия была государством христианским, а Советский Союз – атеистическим. Все усилия в советской стране были направлены на подавление религиозности в человеке, поэтому государство боролось с Церковью, стремясь держать ее под контролем, чтобы затем совсем ликвидировать. В 30-е годы гонения на верующих были довольно сильными. Позже народ научился жить в своем государстве, не очень стремясь выказывать свою религиозность, что, вероятно, в то время и спасло Церковь. Поэтому массовое обращение народа к Церкви, которое произошло в 90-е годы, по моему мнению, свидетельствует не о моде, скорее, это стало востребовано в народе, сохранившем в душе веру в Бога.
При сегодняшней свободе Церкви, совершенно нормальных отношениях с государством у нас есть некоторые трудности. Церковь, как и каждый храм, является юридическим лицом в государстве, и общегосударственные законы, регулирующие жизнь общественных организаций, имеют стандартный подход ко всем, в том числе и к Церкви. Это больно ударяет по Церкви и часто тормозит ее рост и развитие. У Церкви нет своих предприятий, кроме «Софрино» (художественно-производственное объединение), мы не занимаемся бизнесом и коммерцией. Русская Православная Церковь живет благодаря добровольным пожертвованиям верующих. Сейчас строительство храмов довольно часто ведется на средства состоятельных людей, выражающих свое желание и добрую волю, но налоги на землю, на строение Церковь должна платить так же, как и все остальные. В этом плане нам удается достичь некоторого компромисса, скажем, благодаря тому, что Президент - человек верующий и с пониманием относиться к ситуации. Если бы законы, которые распространяются на Церковь, выполнялись со всей предписанной строгостью, то церковь бы просто-напросто самоупразднилась. Таковы внешние проявления сегодняшних трудностей.
Есть еще и внутренние: закон о свободе совести 1997 года, дающий право проповедовать свои учения новым верованиям, сектам на территории нашего государства, чуждым интересам нашего общества. И в этом случае государство становится глухим, слепым и не видит опасности для себя. Целенаправленный натиск с внешней стороны не дает нам сосредоточиться в полной мере на своих задачах, но и не дает нам возможности успокоиться. Я думаю что силы, которые стремились к низвержению РПЦ в 1917 году, ее уничтожению в 1991 году, не оставляют своих планов и сейчас.
Сегодня государству нельзя отвергать ту большую роль Церкви, которую она играет, воздействуя на умы и души людей. Мы должны быть соратниками, поскольку существуют такие серьезные общие проблемы как наркомания, алкоголизм, беспризорные дети, старики. С этим трудно справиться в одиночку. У Церкви недостаточно для этого средств, но деньги есть у государства. Необходимо объединить усилия. Со своей стороны мы могли бы определить за какой-то минимальный оклад людей из числа служителей Церкви, которые выполняли бы работу в этой области.
Кстати говоря, Президент не так давно наградил большую часть духовенства правительственными наградами. Это приятно, такого внимания к Церкви не было и при Царе. Но, к сожалению, в своих ежегодных президентских посланиях он никогда не говорит о роли религии в государстве. Видимо, проявляется традиция атеистического государства. Нужно освобождаться от прежней «религии» – атеизма, основанной на отрицании Бога. Очевидно, что политики также нуждаются в Церкви, подчеркивая сегодня свою принадлежность к православию. Политик, свободный от прежней идеологии, будет способен на объективную поддержку Церкви. Это было бы великим благом для государства.
|
|
- Проблема сохранения православия, духовного единения православных народов сегодня стоит особенно остро в свете последних событий (объединение мусульманского мира, усиление влияния Ватикана). Как Вы, Владыка, определяете путь, программу сохранения православия в ряду с другими религиями?
- В этом плане очень показателен пример Сербии и Черногории. Кому, казалось бы, мешало это государство? Сербия как страна не представляет никакой угрозы. Народ православной страны – богоносец и страдалец, талантливый и трудолюбивый. В своей истории народы этого государства пережили множество тяжелых событий: завоевание турками, Первую и Вторую мировую войны. По сути, сербское государство дало приют людям, спасавшим свою жизнь в Югославии и отплатившим за гостеприимство изгнанием с земли людей, давших кров и кусок хлеба. Бывшая Югославия распалась под воздействием внешних сил, и сегодня все еще продолжается издевательство косовских сепаратистов над сербскими православными святынями. Думаю, это делается теми, кто боится православия. Что так не дает покоя в православной религии? Непонятно. Однако нам никогда не надо забывать слова американского политика Киссинджера: «Мы с коммунизмом покончили, остался единственный враг – это Православная Церковь».
В православии есть канонические правила, которые с католической церковью у нас в основном одни и те же. В них сказано, что на территории одной церкви запрещается деятельность какой-то другой церкви, но, очевидно, Ватикан, несмотря на Второй Ватиканский Собор, по-прежнему считают нас схизматиками – безблагодатными, и не Церковью вовсе, поэтому полагают, что Россия - это миссионерская территория. Другими словами, действуют из таких соображений, что Россия – не православная страна и нужно ее окатоличивать. Только лишь скандал с растлителями детей, который разразился в связи с действиями католических священнослужителей в Америке, помешал развитию этих планов.
Несколько лет назад Ватикан организовал в России пресловутые четыре Епархии: в Сибири, на Урале, на Дальнем Востоке, хотя сейчас об этом уже практически не говорится. Католиков в тех регионах, конечно, нет, но есть епископы. Кроме того, католический архиепископ Кондрусевич был возведен в Москве в сан митрополита. Пока этим Ватикан ограничился – помешал слишком большой общественный резонанс, вызванный скандалом. Предполагаю, что следующим этапом был бы общественный скандал, связанный с компрометацией духовенства РПЦ. Так что наступательные позиции Ватикана сохраняются.
Были забыты уроки истории 17 века и того же 1918 года, когда в Ватикане был организован Русикум – специальный институт для подготовки духовенства по восточному обряду. Эта идея не удалась в то время потому, что атеистическая машина сталинского аппарата, которая сначала заигрывала с католиками, в конце концов, их раздавила. Тогда последнее пятилетие 30-х годов было объявлено атеистическим, безбожным и на свободе остались только четыре епископа РПЦ, остальные все сидели в лагерях и тюрьмах, и католики, до тех пор процветавшие, тогда тоже пострадали.
Римокатолическая церковь не может полноценно подменить православие. У нас разная культура, история, очень сильно разнятся понятия, в том числе и о духовности, о роли индивидуума. Я довольно хорошо знаком с католическими священнослужителями и вижу, что разница между нами большая. Она заключается в восприятии жизненных ценностей. Есть такие частные случаи, которые, наверное, не могут быть показательными, но, тем не менее, свидетельствуют о некотором отходе от духовных принципов, заповедей. Это само по себе характерно – отсутствие внутренней дисциплины, отход от принципов. Если священник не держит себя в строгости, чему он научит свою паству?
Мне по душе, что православие никогда не было против мирного сосуществования в ряду других религий, но мы должны войти в мировое сообщество со своим собственным лицом. И перед угрозой того тотального объединения политики, государства, культуры, которое навязывают США, я считаю, что православным странам надо объединяться. Наша мобилизация должна происходить не в плане противопоставления себя другим, а через раскрытие своих культурных и духовных ценностей, чтобы о них знали и могли оценить богатство нашей православной культуры, внесшей огромный вклад в развитие мировой культуры.
- Как в этом отношении согласуются действия государства и Церкви? Необходима какая-то совместная программа…
- Влияние Ватикана – светского государства, коим оно себя открыто провозгласило, на мировую политику довольно существенно, и поэтому российская политика и дипломатия еще со времен М.С. Горбачева, может и вынужденно, старается установить с ним какие-то собственные отношения. Только благодаря жестокой позиции Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II Русская Православная Церковь противостоит желанию очень далеко продвинуться в этих отношениях. Нынешний Президент постоянно осуществляет контакт с Ватиканом, совершая визиты, обсуждая что-то. Политика есть политика. Слава Богу, что государство к нам благожелательно относятся сегодня. Но когда политические интересы требуют принесения в жертву Церкви, оно, к сожалению, это делает.
- Ваше Высокопреосвященство, каким образом РПЦ противостоит вторжению всевозможных религиозных течений, сект и т.п., чуждых нашей религии?
- Всевозможные секты не оставляют без внимания наших граждан. Особенно заметны их действия на Дальнем Востоке, который до сих пор остается для них привлекательным. Не секрет, что эти секты к тому же часто занимаются сбором абсолютно светской информации.
В Воронеже довольно широко была развернута деятельность «виссарионовцев». Люди, втянутые в эту секту продавали свои квартиры, уезжали в Красноярский край к Виссариону строить так называемый «город будущего», «город Солнца». С деятельностью этой секты и ей подобных связано множество разбитых судеб, семей и трагедий человеческих. В прошлом году Церковь предприняла меры по локализации деятельности этого движения, и на вокзале ее руководителя провожало немногим больше десяти человек, тогда как в прошлом году – более тысячи.
Работа с душой человека – очень сложная, и надо быть очень чутким и осторожным, чтобы не ранить человеческое самосознание. Мы заинтересованы в том, чтобы человек знал основы православия, основы духовной жизни, после этого он сам сделает свой выбор - решит, где ему лучше. Человек, вооруженный знанием, гораздо легче ориентируется в этой жизни.
- А кто дает разрешение на их деятельность в России?
- Никто. У нас в Москве есть миссионерский отдел. Возглавляет его Владыка Иоанн, архиепископ Белгородский и Старооскольский. В его задачи входит проработка этих проблем, ведение целенаправленной политики, организация работы.
В прошлом году в Воронеже проходил миссионерский съезд, в этом году его проведение планируется на сентябрь с приглашением наших соседей, где все актуальные вопросы будут рассматриваться более широко. Я думаю, эта акция может вызвать не только церковный интерес, но и государственный.
- Православные корни связывают Россию со многими народами. Каковы взаимоотношения между русской и сербской Православными церквями? Возможно, Вы сами были на Балканах, встречались с представителями сербской Церкви - Патриархом сербским Павле или Митрополитом Приморским и Черногорским Амфиллохием?
- На Балканах я был примерно в 89-90 годах, на инаугурации Владыки Амфиллохия Черногорского, еще до трагических событий, происшедших в Югославии. И с радостью отмечал, что эта инаугурация объединила всех и православных, и католиков из Хорватии, Словении. Владыка Амфиллохий в то время уже был очень уважаем и популярен как ученый человек, и все присутствующие на церемонии говорили о дружбе, неделимой Югославии и противостоянии церковных лидеров сепаратистам. Тогда же я встречался с Патриархом сербским Павле (еще был жив Патриарх Герман) и был первым русским архиереем от Святейшей Патриархии, который поздравил его с избранием на Престол. Я счастлив, что побывал не только в Сербии, в Белграде, но и в Черногории, где посетил Кафедральный Собор. В этой стране чувствуется родственный дух православия и любовь сербского народа к русскому.
Еще в 80-е годы, когда Косово бунтовало, туда ездил Патриарх Пимен и помогал сербскому Патриарху Герману в усмирении межнациональных волнений. Уже тогда в Косово было небезопасно. Мусульмане увидели единение сербов и русских, что повлияло в какой-то мере на сдерживание конфликтов. Святейший Патриарх Алексий II побывал в Сербии и в Косово уже в тот период, когда в Югославии начались бомбежки.
Сербская Церковь самая близкая из Православных Церквей в Европе. Сегодня у нас хорошие отношения. Однако мы чувствуем свое бессилие в том, что не можем поддержать сербскую церковь материально.
После неблагоприятного для Церкви и всего православия в Советском Союзе периода 40-х годов в Москве было открыто Подворье Сербской Православной Церкви, но из-за политических неувязок между Белградом и Москвой при нем не было официальных представителей. С распадом Советского Союза и образованием новой России, Слава Богу, Сербское Подворье возродилось, и сейчас при Патриархии есть свой посол.
- В современном Косово новый военный конфликт. Вновь разрушены сербские православные святыни, многие из которых находятся под охраной ЮНЕСКО. Какие могут быть последствия для сербского народа, для православия, для всего мира, наконец? Как Русская Православная Церковь могла бы помочь делу возрождения сербского православия и сербских святынь.
- Силы, которые стремятся разрушить православие и его святыни, – это силы зла. Наверное, подспудно они чувствуют угрозу со стороны православия, заключающего в себе здравый смысл и несущего зерно добра. Вера людей, которая была способна удивлять мир, пугает своей силой. Возможно, поэтому и стараются не допустить того, чтобы в мире оставался центр православия.
|
|
отношение к тому долгу и большому делу, которым мы занимаемся, чтобы любой человек не был для них чужим, чтобы они видели в нем человеческую личность, представляющую большую ценность, достойную того, чтобы за нее пострадал Христос.
Своим примером они должны являть образец для других людей. В противном случае Церковь не будет иметь будущего, Епархия превратится в административное учреждение полусветское и полудуховное, которое будет неспособно влиять на жизнь человека, особенно в глубинке. Это большая задача, которую я намереваюсь решить с Божьей помощью и вместе со своими помощниками. Мы все это преодолеем.
- Владыка, кто был для Вас примером, чей духовный путь повлиял на Ваше становление как христианина, пастыря и, наконец, архиерея?
- Я вырос рядом с Троице-Сергиевой Лаврой и сколько я себя помню, я ходил туда несмотря ни на что, и монахи и братия Троице-Сергиевой Лавры повлияли в свое время на мой выбор.
Мне кажется, что в советское время люди, оказавшиеся в Церкви, были чище, жили духовной жизнью, занимались самовоспитанием и воспитанием народа, потому что приходили в церковь через испытания. В наше время человек, еще недостаточно исправивший свою внутреннюю жизнь, приходит в Церковь и, достигнув какого-то предела, зачастую останавливается на той стадии, когда стал священником.
Сейчас наступило время искушений, когда кругом – лицемерие. Но действительно верующий человек живет по заповедям Евангельским, это дает ему колоссальные силы понимать все происходящее и преодолевать все трудности, которые встречаются ему на пути. Религия и Вера – это стимул в жизни человека, спасительный посох, на который можно опереться, то, что дает ему возможность раскрыться с лучшей стороны.
Путь человека к храму возможен не только через испытания, но и через внутреннюю работу. Каждый человек должен уметь анализировать и обыгрывать жизненные ситуации, ставить себя на чужое место. Подходя критически к другому человеку, также критически подходи к себе, это даст возможность увидеть много недостатков, и окажется - в том, что случилось, виноват ты сам. Представь прожитый день, отдели себя от собственных поступков: ты увидишь много такого, за что ты прощаешь себя, и никогда бы не простил другого. Таков маленький урок самому себе, с которого начинается большая духовная жизнь. Это нужно делать. Если ты работаешь над собой, ты будешь ценить то, чем ты обладаешь, будешь по-другому смотреть на человека страдающего, стараться помочь ему.
Это учит любви к другому человеку и дает мудрость считать его равным себе. Учит ответственности за другого человека, чтобы не сделать ему больно.
К сожалению, современные СМИ эксплуатируют низменные чувства человека. Привыкая и соглашаясь с таким положением вещей, мы и сами недалеко отстоим от греха. Мне кажется, что сегодня настало время самой интенсивной борьбы. Еще Достоевский говорил, что поле битвы между добром и злом – это сердце человека. Сегодня эта битва продолжается, и идет за каждого человека.
- Владыка, тогда в чем сила архипастыря в наши дни, сегодня? Каковы его задачи? Как Вы их определяете для себя?
- Об этом сказал Апостол Павел в свое время: «Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9:22). Пастырь должен иметь понимание и давать духовную пищу людям с малым уровнем духовного развития, а людям с более высоким – найти в себе силы дать большее. Тем, кто уже находится на достойном духовном уровне, тоже требуется поддержка и новые силы, чтобы не сойти с этой высоты.
Поэтому задачи архиерея в этом мире довольно сложные. Нужно быть примером и образцом для своих священнослужителей. В нашей духовной жизни – только личным примером, ничем другим не возьмешь. Есть какие-то дисциплинарные воздействия, но я не считаю, что это действенный метод. К верующим людям, у которых и уровень духовного развития, и запросы разные, необходим разный подход.
Архиерей должен достойно представлять себя в разных кругах общества. Это призывает не к гордыне, а вызывает чувство смирения, так как необходимо этому уровню соответствовать. Я знаю, что не имею права на какие-то ошибки, на вольность в своей жизни и должен все время быть открытым для общения.
- Вопрос о власти и о человечности для священнослужителя, - насколько он уместен и актуален?
- В христианском смысле, деятельность священнослужителя должна сопрягаться с любовью. Власть его должна быть над грехом, а не над человеком. Помочь человеку увидеть путь выхода из всякого греха возможно через любовь к этому человеку. Ненавидеть нужно грех, но любить – создание Божье. Только так священнослужитель может дать человеку возможность проявить власть над грехом, силы искоренить в себе этот грех.
- Владыка, кто такой духовник? Есть ли у Вас духовные дети?
- Каждый человек, живущий духовной жизнью, нуждается в духовном руководстве. Готовясь к Причастию, верующему человеку необходимо участвовать в таинстве Исповеди. На тот момент батюшка является для него духовником. При более тонком понимание духовности, возникают моменты, когда верующий не совсем ясно понимает, что с ним происходит и по какому пути ему нужно идти. Духовник, имеющий духовную силу, может разрешить сложную жизненную ситуацию, предостеречь от возможных последствий, помочь избежать духовных ошибок, но решение человек будет принимать сам. Я бы так определил роль духовника в жизни верующего человека.
Что касается меня, то я не имею духовных детей, поскольку у меня недостаточно времени для этой серьезной работы.
- Майская победа русских воинов в ВОВ - памятное событие в истории нашего народа. В целом по России и в Воронежской области, в частности, до наших дней еще остаются не захороненными многие солдаты. Ваше Высокопреосвященство, как Церковь участвует в решении этой проблемы?
- В отношении к человеку церковные традиции очень бережны. Мы должны помнить, что душа человеческая бессмертна, а тело его остается на земле, и во Второе Пришествие Христа мы все воскреснем в своих телах. Поэтому Церковь считает, что сжигать человека – надругательство, нарушающее его целостность. По церковным канонам, человек должен быть достойно предан земле.
По силе возможностей мы помогаем в этом деле организациям, которые занимаются поиском солдат, погибших в Великую Отечественную войну. Церковь участвует в погребении, покупает на собственные средства гробы. В этом заключено христианское отношение к человеку.
- Как бы Вы, Владыка, определили отношение к кинопродукции, созданной на библейские и евангельские темы, например, к недавно вышедшему на экран фильму «Страсти Христовы». Есть ли какие-то аспекты, требующие объяснений с точки зрения Библии, Церкви? Все ли однозначно и правильно будет воспринято зрителем?
- Я не смотрел и не хотел бы смотреть этот фильм, хотя для знания вопроса это необходимо.
Христианство и Евангелие должно быть усвоено внутренне через сердце человека. Если человек верит в Бога, то ему не нужно никакого напоминания об этом и нет необходимости вызывать в его душе какие-то сильные ощущения посредством подобных фильмов.
Для меня является кощунством играть Христа. И видеть актера, играющего Христа, это отображение того же кощунства, ведь Христос был Богочеловеком, обладающим силой божественной и силой человеческой. Может ли обычный человек сыграть Христа? Моральные качества человека должны быть очень высокими, он должен молиться и просить у Бога помощи в выполнении своей задачи.
Я встречался с актерами, ставшими потом верующими, которым в творческой жизни пришлось играть и Дьявола, и колдуний, и других подобных персонажей. Они признавали, что сыгранные роли не только оказали влияние на их личности, но и доставляли муки, пока те не пришли к Церкви. Образ злого божественного мира преследовал этих людей десятилетиями.
Надо определиться, с какой целью создаются этот и другие подобные фильмы. Может быть, он наведет на какие-то мысли тех людей, которые очень далеки от веры, заставит задуматься. Однако если человек не достаточно близок к вере, духовно не до конца сформирован, возможно субъективное искажение информации. Кинопродукция, давая какую-то картину жизни, воздействует, прежде всего, на эмоции человека, впечатляя зрителя и, пожалуй, в таком случае, есть опасность для человека неискушенного. Поэтому к данной проблеме у меня сложное отношение.
- Ваше Высокопреосвященство, год назад в Воронеже произошло знаменательное событие – установлен памятник Святителю Митрофану. Как с точки зрения церковных канонов воспринимается установление памятника духовному лицу, святому?
- Последнее время стало модным устанавливать памятники Святым. Это началось с Москвы, где скульптор Клыков создал такие памятники. До тех пор в Православии это не было принято и не очень воспринималось. В Православии принято поклоняться иконам Святых. Скульптура все-таки носит, скорее, светский или католический характер.
Но мне кажется, что Святителю Митрофану поставили памятник не как святому, а как государственному деятелю, который очень много сделал для России. При поддержке Святителя Митрофана создавался Петровский Флот, с его благословения был основан город Санкт-Петербург, многое было сделано им во благо нашего края. Он был тем стержнем для Петра I, к которому тот тянулся, в силу того, что святитель Митрофан умел находить к нему ключ, влиять на него, будучи очень прозорливым человеком. Я воспринимаю памятник Святителю как светский. На него я могу перекреститься, но не могу приложиться к нему как к иконе.
- Ваше Высокопреосвященство, насколько, на Ваш взгляд, идея нашего нового культурно-просветительного журнала, его миссия возрождения исторических братских отношений соответствуют духу Православия? Ваши пожелания на будущее.
- Этот журнал будет иметь свою ценность, если станет отражать мысли не только русских православных священнослужителей, но и сербских. Обсуждение близких тем, духовных проблем даст возможность увидеть разные суждения. Было бы очень полезно, если бы вы не отходили от духовной темы.
И конечно же необходимо пожелать помощи Божьей всем тем, кто взял на себя этот нелегкий труд – издание этого межславянского журнала.
Светлана Коник
|
