Во-первых,
будучи специалистом по данной проблеме,
стремлюсь узнать что-то новое о роли
России и лично автора в июне 1999 года,
когда весь мир, затаив дыхание, ждал
прекращения агрессии НАТО на Югославию.
Была еще одна причина, заставившая меня с таким
нетерпением ждать выхода книги. Для
Югославии июнь 1999 года – один из самых
драматических эпизодов современной
истории. И впервые за девять лет кризиса
в ней принял непосредственное участие
представитель России. Это как раз то, на
чем настаивали сербы еще с 1991 года.
Результат же оказался катастрофическим
– Сербию и Черногорию заставили
подписать ультиматум. Что об этом
расскажет главное действующее
российское лицо переговорного процесса?
Книга издана блестяще. Обложка, бумага, дизайн, шрифт, качество фотографий заслуживают лишь похвалы. Впечатляют объем и содержание. Из 600 страниц 250 рассказывают о выполнении поручения президента урегулировать кризис в Югославии. Почти 200 страниц отданы хронике событий с начала бомбардировок (24 марта) до окончания переговорного процесса (20 июня). Материалы хроники подобраны таким образом, что дают представление о российской позиции и роли В.С. Черномырдина в сложном переговорном процессе. Деятельность В.С. Черномырдина как премьера и посла представлена еще на 150 страницах. Таким образом, – коротко о себе как политическом и дипломатическом деятеле, и много – о сложной и важной миссии.
Мы знаем, насколько по-разному оценивается выполненная В.С. Черномырдиным работа в Югославии. Но верность оценки зависит от полноты информации и точности наших знаний об имевших место событиях. Мы, историки, должны будем по деталям воспроизвести причины, ход и последствия агрессии на Югославию. И здесь незаменимую роль играют воспоминания участников событий. Своими
мемуарами нас уже порадовали президент Финляндии Мартти Ахтисаари и первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт. Книга российского представителя как бы замыкает этот треугольник и дает возмож-ность объективно рассматривать весь комплекс вопросов, связанных с агрессией НАТО на Югославию и переговорными процессами по ее приостановлению. При условии, что авторы не утаили от читателей истину.
Приступая к описанию своей миссии, В.С. Черномырдин определенное место на страницах книги отводит историческим очеркам. Вполне логично смотрится материал о роли Тито в национальной политике. Уместной является и параллель, которую автор проводит между правителями одной эпохи в двух странах – Тито и Сталиным. Безусловно, очень трудно на нескольких страницах рассказать о югославской истории или разобраться в хитросплетениях межнациональных отношений. Однако есть вещи, которые подмечены очень точно: например, что Тито достаточно бестактно относился ко всему сербскому народу, «словно вколачивая в него комплекс неполноценности, какой-то родовой презумпции виновности перед другими народами, и одновременно внушая остальным жителям страны чувство обиды, недоверия, готовности взять реванш у проклятых «гегемонистов». К сожалению, в этом разделе ничего не сказано о национальных отношениях в автономном крае Косово, что значительно бы облегчило понимание последующего кризиса. Как впрочем, достаточно поверхностно звучит и рассуждение о главной ошибке С. Милошевича – ставке на сербский национализм. Дело в том, что С. Милошевич был коммунистом и, прежде всего, интернационалистом, весьма далеким от национальных ощущений. Именно он до конца отстаивал Югославию как единую страну разных народов и национальностей. С этим связано было и желание не допустить выхода из Федерации Словении и Хорватии в 1991 году без предварительного правового урегулирования, защитить целостность границ страны.
Неверно описан и конфликт в Хорватии как война между армией Хорватии и сербскими войсками, по словам автора, старавшимися «собрать вокруг Сербии максимальное количество земель из состава других, соседних республик, где компактно проживали сербы». На самом деле суть событий можно вместить в короткую фразу: после одностороннего провозглашения Хорватией своей независимости в июне 1991 года начались противостояние и борьба между сербами Краины, которые пытались создать независимое территориальное образование и выйти из состава Хорватии, и хорватскими властями, стремившимися установить единую власть на всей территории республики и сохранить ее территориальную целостность. При этом сербы в Хорватии верили безгранично, что армия их защитит, и потому постоянно просили руководство в Белграде оказать давление на Хорватию. Но Сербия открыто не поддерживала Краину. Особенность политики Югославской народной армии (ЮНА) в тот период заключалась в том, что она стремилась стать «тампон-зоной» и пытаться разъединить воюющие стороны. Только в августе 1991 года, когда хорватские власти начали угрожающие и провокационные действия против югославских военных, их семей, организовали блокаду военных гарнизонов, стало возможно говорить об ограниченном участии ЮНА в военных действиях на территории Хорватии (район Вуковара, Дубровника).
К сожалению, автор недостаточно уделяет внимания российской политике на Балканах в 90-е годы. Он исходит из того, что в Югославии «отношениям с Россией придавалось не так много значения». Это совсем не так. Наши исследования показывают, что руководство страны рассчитывало на Россию как на посредника, с одной стороны, и на объективного арбитра, с другой. Но этого не произошло. Очень важно было бы подчеркнуть, что с начала 90-х годов, когда грянул югославский кризис, политика России под руководством министра Козырева была несамостоятельной и не учитывала национальных интересов России. Объективно же она с самого начала зазвучала как антисербская.
В рассуждениях автора о ситуации, предшествующей натовской
агрессии, видно понимание реальной обстановки – он пишет об однобокости натовской «справедливости», о гонениях на сербское население, о стратегических интересах России на Балканах, о подыгрывании международных посредников одной стороне – албанцам, о причинах, приведших к эскалации конфликта. Однако описано это бегло, достаточно поверхностно. Из этого трудно понять, что же на самом деле произошло в Косово. Например, очень трудно сделать вывод об истинных причинах военных действий, неудачных переговоров в Рамбуйе, об информационной подготовке Западом военных действий и о создании мифа о «гуманитарной катастрофе». Однако такие недостатки вполне позволительны не специалисту по Балканам. Читаем дальше.
Как же все-таки В.С. Черномырдин стал «специальным представителем» по югославскому урегулированию? Помню, что все были чрезвычайно удивлены этим назначением, хотя нам, хорошо знающим историю кризиса, начиная с 1991 года, было ясно, что такая идея не могла прийти в голову Ельцину самостоятельно. Косвенно Черномырдин в своей книге подтверждает, что Клинтон звонил Ельцину и просил назначить именно Виктора Степановича, поскольку с Милошевичем уже никто не мог разговаривать. Позже автор еще раз подтверждает, что американцы нуждались в посредничестве России и «лично Бил Клинтон вышел на Бориса Николаевича Ельцина с такой просьбой». Думается, что автор лукавит, говоря о том, будто американцы очень рисковали при выборе кандидатуры Черномырдина, зная его крутой нрав. На самом деле рисковала Россия, так как ее руками сербов заставили капитулировать на унизительных американских условиях. Именно так это останется в истории.
В.С. Черномырдин перечисляет те базовые принципы, которых, как ему наказал президент, он должен был придерживаться в переговорном процессе: осуждать агрессию, соблюдать Устав ООН, международное право, добиваться территориальной целостности Югославии, широкой автономии для Косово. Все правильно. Но был еще один очень важный наказ, о котором Черномырдин почему-то умолчал. Ельцин настаивал, что в переговорах с американцами сначала должны быть приостановлены бомбовые удары, а потом предъявлены условия сербам.
Конечно, самым интересным разделом книги является описание конкретной деятельности российского спецпредставителя – его встречи с Милошевичем, руководителями разных стран и международных организаций, его усилий начать и довести до конца переговорный процесс. Простому читателю трудно разобраться в хитросплетениях сложного переговорного процесса, однако специалисту видны даже нюансы, которые я бы предложила вниманию читателя. В.С. Черномырдин часто в книге употребляет выражение – «такая постановка вопроса была для России неприемлемой», когда речь шла о позиции США. Это касалось и продолжения бомбардировок, и роли ООН, и натовского командования в Косово. Однако на практике эта позиция за неполных полтора месяца шаг за шагом сдавалась.
Интересно, что, преодолев психологический и эмоциональный барьер при встрече с Милошевичем, В.С. Черномырдин в самом начале переговоров согласовал вполне приемлемые требования, которые выглядели как значительная уступка Югославии НА-ТО, но все же учитывающие интересы и Белграда. Среди них - сокращение (но не полный вывод) военных сил СРЮ в крае и международное присутствие в Косово под эгидой ООН (а не НАТО) и с участием России. Однако постепенно от каждого из этих принципов В.С. Черномырдину пришлось отступить. Так, например, еще в апреле на первом месте российских требований стояло прекращение бомбардировок, вслед за которыми должны идти переговоры. Но уже 1 июня в Бонне В.С. Черномырдин стал настаивать на том, «чтобы прекращение военных действий и вывод войск ЮНА происходили одновременно». Однако и с этим предложением американцы не соглашались. Окончательно закрепленный вариант, как мы знаем, был таков, что С. Милошевич, правительство и парламент подписали ультиматум 3 июня, а бомбардировки прекратились только 20 июня.
Так же случилось и с остальными очень важными вопросами – составом международных сил в Косово и расположением российских войск. Это действительно были ключевые вопросы. Уже согласованные принципы на встрече «восьмерки» в Бонне 6 мая, о которых пишет В.С. Черномырдин, показывают, что американцам удалось всех собравшихся склонить к своей позиции. О прекращении воздушных ударов по Югославии в итоговом документе вообще не говорилось, вместо этого тезиса появилось требование «подконтрольного прекращения насилия и репрессий в Косово», что явно было обращено к Милошевичу, а не НАТО. И далее шли американские положения о создании временной администрации, возвращении беженцев, присутствии международных сил. Тезис же о неделимости СРЮ, об отстаивании которого российский спецпредставитель говорит с гордостью, вообще был ошибочным. Надо было говорить о неделимости Сербии, в состав которой автономным образованием входит Косово и Метохия. Ведь в случае распада Югославии, что позже и произошло, статус Косово остается в подвешенном состоянии. А от него до самостоятельности – один шаг.
После этого документа позиция России сконцентрировалась на том, что нужно следовать боннским договоренностям, выполнять их, хотя было ясно, что они не оставляли пространства для маневра складывающейся «тройке» Черномырдин – Ахтисаари - Тэлботт, которая к тому времени собиралась приступить к работе. Позиция самого В.С. Черномырдина к июню месяцу стала приближаться к американской, хотя представитель российского президента понимал, что «югославов фактически принуждали капитулировать».
30 мая В.С. Черномырдин докладывал президенту о результатах переговоров в Белграде. Главная задача, как пишет В.С. Черномырдин, «добиться от США и НАТО предоставления особого статуса российскому контингенту миротворцев, что будет успехом и признанием нашей роли». Президент высказал намерение лично контролировать этот вопрос. И всего несколько дней потребовалось Виктору Степановичу, чтобы не выполнить именно это указание президента.
Чтобы понять, как происходил процесс «сдачи» наших позиций, очень важно, кроме решения «восьмерки», иметь информацию о переговорном периоде 1-3 июня. Это были очень драматичные дни. О напряжении и усталости В.С. Черномырдин пишет достаточно образно. Но сам переговорный процесс почти не воспроизводит. Из текста мы узнаем, что о прекращении бомбежек договориться не удалось. В результате сошлись на том, что сначала начнется «проверяемый вывод сербских войск из Косово», а уж затем прекратятся бомбардировки. Натовцы добились того, чего хотели. Именно в Бонне В.С. Черномырдин с удивлением узнал, что «натовские стратеги уже спланировали размещение своих воинских контингентов, причем таким образом, что российскому места не нашлось, кроме как пребывать среди боевых порядков». Такое начало разговоров обескуражило Виктора Степановича «как обухом по голове». Конечно, хотелось бы подробнее узнать о той драматической ситуации, сложившейся на переговорах в Германии. Но сведений в книге предельно мало. Даже о разногласиях с военными почти ничего нет. Между тем, генерал Л.Г. Ивашов вспоминает, что «Черномырдин по большинству позиций не сопротивлялся». А ведь наши военные сумели договориться с американскими по большинству вопросов, в том числе и о предоставлении российским военным в Косово отдельного сектора. Однако В.С. Черномырдин отменил договоренности и торжественно заявил, что российская делегация согласна с представленным американцами документом, то есть со всеми условиями, которые предлагал Тэлботт. В воспоминаниях Тэлботта есть и эпизод ссоры В.С. Черномырдина с военными, и его неожиданная уступка американцам: «Без всякого предупреждения или объяснений Черномырдин согласился на полный вывод [югославских] войск». От главной роли России на переговорах не осталось и следа. Принятие американского документа перечеркивало весь предыдущий процесс согласований. Оставалось еще убедить Белград.
Военные, участвовавшие в переговорах, после Германии надеялись вернуться в Россию и доложить президенту о том, что все позиции России сданы. Но В.С. Черномырдин принимает решение лететь сразу в Белград. Последняя встреча с Милошевичем описана скупо, хотя уже появились сведения, что встреча была драматичной, ведь Милошевич понимал, что вынужден подписать ультиматум. Тэлботт в своей книге приводит следующую характеристику В.С. Черномырдина, данную Ахтисаари по возвращении из Белграда: «Наш друг Виктор был совершенно изумителен. Он сделал все, что обещал, без уверток и жалоб. Сербы явно рассчитывали, что он предложит им лазейку, но он им ее не дал». В.С. Черномырдин был удовлетворен тем, что Милошевич не выставил никаких требований, подписал ультиматум, за который проголосовала и Скупщина Югославии. Но могла ли быть удовлетворена Россия, которая не смогла в итоговом документе отразить ни одно ранее выставлявшееся свое требование?
Значение своей миссии В.С. Черномырдин видит в том, что «в конце ХХ столетия в прекращении кровавых событий балканского конфликта именно Россия сыграла едва ли не решающую роль, – факт неоспоримый, и это в полной мере отражает гуманность и достоинство нашей внешней политики. А также является напоминанием миру, что Россия была и остается важнейшим действующим участником всех геополитических процессов и в Европе, и в мире». Да, прекращение было, но какими средствами? И российский ли вариант разрешения конфликта был принят в июне 1999 года? На последний вопрос ответ явно отрицательный.
Но несмотря на это книга представляет для нас, историков, определенный интерес. Теперь мы сможем, благодаря воспоминаниям почти всех участников переговорного процесса, восстановить его ход, и, соответственно, сделать выводы о его последствиях.
|
